Холодно. Темно так, что небес не видно. От колючего снега, сияющего драгоценными камнями под светом редких фонарей, доносятся мелодичные хрустящие звуки. По снегу идут люди, и только от них зависит их мелодия: некоторые идут быстро и часто, некоторые широко и редко. Маленькие люди слишком легкие, чтобы хрустеть, но только они завороженно смотрели на сияние снега, а некоторые тянули ко мне руки, и тогда я благодарно виляла хвостом и лизала шерстяные лапы этих существ. Но большие братья быстро отдергивали их и уносили в даль.
Это была моя первая зима, и я упивалась ее красотой.
Для столь юного ребенка я была, думаю, слишком спокойна. Мало что волновало меня, и потеря матери не исключение. Я не знала где она, но во мне дышала полной грудью уверенность в том, что она не оставит меня. Я не скучала по братьям и сестрам. Все, чего мне хотелось - это идти дальше, видеть и слышать, любоваться, находить чудеса, похожие на сияющий снег темной, непроглядной ночью. Длинная, лохматая шерсть не давали замерзнуть, а пузо было полным, потому что на людной улице всегда валялась куча еды.
А еда привлекала других собак. Нос замерз и не был достаточно развит, чтобы учуять приближение опасности. Мне не было страшно - совсем молодая, я не испытывала на шкуре обиды от себе подобного. Мать всегда уводила от обидчиков, старалась не лезть в драку и нас учила тому - же... Как жаль, что я часто пропускала ее уроки мимо ушей. Как жаль... Мою мысль подхватила тень. Длинная шерсть, знакомые уши - все выдавало в ней знакомое и родное существо. Я тихонечко тяфкнула, и голова собаки поднялась. Я тафкнула еще раз, и поняла, что теперь она смотрит на меня. Завиляв хвостом, я радостно кинулась навстречу матери, нелепо спотыкаясь о свои же большие, пушистые лапы. Язык вывалился из пасти от предвкушения и жара. Нас разделял лишь свет фонаря, мы оба находились во тьме, но стоило мне подойти совсем близко, как собака сделала мне шаг навстречу. Я же, в свою очередь, моментально сделала шаг назад и нахмурилась.
Передо мной стоял кобель, похожий на мать лишь отдаленными деталями. Теперь же, на свету, я могла отчетливо его разглядеть. Огромные, черные лапы с такой короткой шерстью, что видны были все вены, каждая жилка. Когти беспорядочно стертые об асфальт, желтые клыки. Шерсть где - то была короткой, где - то клочьями свисала, где - то ее не было вовсе, и видны были шрамы и подтеки. Его взгляд показался мне грозным, вопрошающим. Я же не была напугана - скорее разочарована, поэтому смотрела на него исподлобья, а затем грустно отвела взгляд в сторону. Пес наклонился ко мне, и его горячее дыхание обжигало мои тонкие вибрисы. 
- Потерялась?
Широкая морда исказилась в смеющейся гримасе. Его голос, хриплый от морозов, звучал довольно грубо. Из пасти торчали огромные клыки, дыхание было зловонным. Я съежилась, но не растерялась.   
- Нет.
Переполненная гордыми мыслями, я не стала говорить правды. Я сильная и самостоятельная, а потеряться - значит потерпеть крушение. Но пес лишь ухмыльнулся, словно читая мои мысли, и поднес страшную, огромную лапу к моему лицу, подняв меня за подбородок. 
- Значит, сейчас потеряешься.
Он разразился смехом, явно считая свою шутку смешной. Из его пасти вылетала слюна, и я брезгливо отворачивалась от нее. В конце - концов я дерзко отдернула морду, сделав еще шаг назад, на что кобель отреагировал незамедлительно. Он перестал хохотать и оскалился, его глаза, и так налитые кровью, стали еще больше.
- Не смей уходить, когда Я с тобой разговариваю, шавка!
И, сделав большой размах все той же лапой, он стукнул меня по боку, от чего я, естественно, повалилась на бок. Он снова залился смехом. Какая низость - обижать того, кто настолько младше тебя. Стоило мне подняться на лапы, как он второй раз ударил меня по боку, и мое падение вызвало у него еще больший прилив веселья. Я оскалилась, и со всей злостью, что могла, рыкнула на него.
- Хватит! Довольно!
Он уставился на меня с обидной насмешкой. К горлу подкатил ком, но я не могла позволить унижать себя. Блестящий снег уже не приковывал моего внимания, хоть мы и находились прямо под фонарем, где он сиял особенно ярко. Твердо встав на лапы, я смотрела на него исподлобья, скалясь.
- Какое право ты имеешь... 
Начала я, но он уже размахнулся для очередного удара. Я зажмурилась и впилась лапами в снег, моим желанием было только срастись с землей, стать ее частью, стать каменной, и никогда, никогда не падать. Больной удар пришелся по ребрам, но я все также стояла. Пса это сильно разозлило. Теперь он не смеялся совсем: приняв боевую стойку, он хотел напасть на меня со всей серьезностью и кровожадностью улиц. Я выстояла удар, и хотела узнать, как далеко зайду. Что смогу я вынести? Тогда мне казалось - все. Что - то придало мне сил.
- Не стоит даже пытаться, тупица.
Я прошептала это не ему, а себе, уверенная и сильная, маленькая и беззащитная. Из ноздрей кобеля шел пар. Он открыл пасть и кинулся на меня, посыпая проклятьями, значений которых я и не знала. Его лай разошелся по всей улице, люди начали оборачиваться, смолкли. Никто не хотел ввязываться. Клыки были так близко, что я мысленно попрощалась со всем, но вдруг неведомая сила отбросила ужасающего пса, и вместо грозного рыка из его пасти вырвалось жалобное пищание. Рядом со мной стоял укутанный в теплую, не красивую и пахучую одежду человек, в его лапах была большая метла с железным основанием, которым он и пнул обидчика. Я воспользовалась ситуацией, чтобы отпрыгнуть назад и унестись, куда глаза глядят, среди больших и маленьких людей, по блестящему снегу, в непроглядные небеса...